Конец "Червоного Туза".

Емельян Филаретович Кондрат родился в 1911 году в семье крестьянина. Закончил школу, в 1932 году поехал учиться в Качинскую летную школу. Воевал в Испании, в Финляндии, с японскими самураями. С первых дней Великой Отечественной войны Емельян Филаретович на фронте.
Емельян Кондрат лично сбил 16 самолетов противника.
За отличное выполнение заданий командования при снятии вражеской блокады Ленинграда, личное мужество и отвагу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1943 года Емельяну Филаретовичу Кондрату присвоено звание Героя Советского Союза. Умер на 92-м году жизни 16 августа 2002 года. Последние годы тяжело болел. Похоронен на Байковом кладбище в Киеве.

 

Конец "Червоного Туза".

Шли тяжелые бои. После поражений под Сталинградом и Ленинградом гитлеровцы поставили на карту все, чтобы добиться перелома в войне, выиграть Курскую битву.
Гвардейский полк под командованием полковника Кондрата тоже сражался на Курской дуге. Лучшие, отборные авиационные части гитлеровцев были брошены сюда. Об этом говорили данные разведки: на фронт прибыли авиагруппы «Удет», «Белая роза» и другие. На их фюзеляжах— устрашающие рисунки: драконы, удавы, пантеры, черные кошки, тигры... Ими обычно украшали свои машины фашистские асы. Прибыла под Курск и авиагруппа «Рихтгофен» на «Фокке-Вульфах-190», с которыми летчикам Кондрата уже приходилось встречаться под Ленинградом.
С тех пор прошло совсем немного времени — каких-нибудь полгода, но обстановка изменилась коренным образом. С фашистских асов советские летчики основательно сбили спесь. Кондрат доволен своими воспитанниками: теперь даже молодые истребители, такие, как Саша Майоров, с асами дерутся на равных, а про таких, как Косолапов и Соболев, уже и говорить не приходится. Большой талант открылся у Соболева. В воздухе он — виртуоз, на все самые трудные, самые рискованные задания идет, не колеблясь, летает с азартом, с вдохновением. С ним легко в небе. А главное — надежно. Никогда не подведет.
Да, в воздухе наши летчики стали хозяевами. И все же недооценивать мастерство немецких асов вредно и опасно. Это хорошо понимали истребители, это каждый раз подчеркивал и командир.
С первых дней сражения под Курском среди летчиков было много разговоров о «червоном тузе». Этот летчик был хитер, ловок и опытен. Он летал на новейшем «Фокке-Вульфе-190», на фюзеляже самолета красовался огромный червоный туз с цифрой «100». Это означало, что счет сбитых им самолетов перевалил за сотню. Атаковал «червоный туз» неожиданно, дерзко, как правило, используя преимущество в высоте, но в бой старался не ввязываться. Коршуном свалится сверху, стремительно атакует и уходит в сторону, сопровождаемый ведомыми. Его короткие атаки были смертельно опасны. Чаще всего восьмерка «червоного туза» нападала на бомбардировщики и штурмовики, когда те заходили на цель или выходили с боевого курса нарушенным строем.

Кондрату этот «червоный туз» тоже не давал покоя. «Червоный туз, червоный туз»,— не раз повторял он,— не с ним ли довелось тогда встречаться?».
Встреча произошла давно, в небе Испании. В пасмурный, облачный день, какие редко бывают над Пиренейским полуостровом, республиканские истребители отражали налет авиации мятежников на Мадрид. Это был трудный бой. Силы неравные: на один самолет республиканцев приходилось три вражеских.
Рядом с испанскими товарищами тогда сражался и двадцатипятилетний Емельян Кондрат. Рваная облачность затрудняла бой, она была и союзником и врагом. Самолет то и дело проваливался в бело-молочную сырую массу, словно нырял в пушистые снежные сугробы. В этом случае можно неожиданно напасть на врага, но так же неожиданно можно подставить и себя под его удар. Это понимал Кондрат, хотя в облаках прежде ему летать приходилось мало.
В одном из боев, выходя из облачности, он наскочил на трех «хейнкелей». Уклоняться было поздно, только подставил бы себя под удар. И Кондрат пошел на
сближение. Два «хейнкеля» сразу взмыли вверх, а третий продолжал идти навстречу. Кондрат открыл огонь, но враг скользнул влево, мимо промелькнуло перекошенное злостью лицо летчика, а на фюзеляже самолета — «червоный туз».
Этот тяжелый бой Кондрату запомнился еще и потому, что он сбил двух «хейнкелей», а вот с «червоным тузом» справиться так и не смог, хотя тот несколько раз мелькал перед его глазами.
Потом он не раз слышал от летчиков-республиканцев о неуловимом «червоном тузе», но встречаться с ним в воздухе больше не довелось...

Из Испании Кондрат вернулся опытным, закаленным в боях летчиком, его грудь украшали два ордена Красного Знамени. Этот боевой опыт скоро пригодился в родном небе при отражении фашистского нашествия. Его истребительный полк с первого дня Отечественной войны был в непрерывных боях.
Особенно трудно пришлось под Ленинградом, при прорыве блокады в январе сорок третьего. Летчики не знали отдыха, с рассвета до темна — в воздухе. За одну январскую неделю — 330 боевых вылетов: на прикрытие своих войск, сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, на отражение налетов вражеской авиации. В 27 воздушных сражениях летчики сбили 36 вражеских самолетов, пять из них Кондрат сбил лично. 58 летчиков и техников 2-го гвардейского авиаполка за период блокады были награждены орденами и медалями, а ему, Емельяну Филаретовичу Кондрату, было присвоено звание Героя Советского Союза.
Смертельная петля голода с Ленинграда была сорвана, но впереди предстояло еще много боев — трудных и скоротечных, кровопролитных и бескровных,— злосчастный «червоный туз» нет-нет да и всплывал в его памяти.
«Может, это и есть тот самый «червоный туз»? — думал теперь Кондрат, хотя и понимал: таких «тузов» за семь лет могло появиться и исчезнуть десятки. Но дело было даже не в этом: цифра «100» говорила о том, что они имеют дело с матерым волком.
Вскоре догадка подтвердилась: взятый в плен фашистский летчик сообщил, что «червоный туз» — видный немецкий ас, на его счету много сбитых французских, английских и американских самолетов. Он командовал истребителями ПВО Берлина. Сюда прибыл с группой «Рихтгофен». Любит со своей восьмеркой вылетать с восходом солнца, патрулирует в определенной зоне на значительной высоте, подкарауливая советские самолеты.
На рассвете Кондрат поднял самолеты в воздух. Утро было ясное, безоблачное. Только-только блеснули первые лучи солнца, а наша авиация уже «работала»: к линии фронта шли группы бомбардировщиков, штурмовиков. Значит, надо ждать появления «мессеров». И точно: со стороны солнца к нашим самолетам устремилась четверка гитлеровцев.
— Сокол, сокол! — слышит Кондрат в наушниках голос заместителя.— Четыре «мессера»!
— Вижу! В бой не вступать!
С этой четверкой справятся истребители прикрытия, надо ждать восьмерку «червоного туза».
В это время с наземной станции наведения передали: четыре «мессера» и четыре «фокке-вульфа» идут на перехват бомбардировщиков, надо помочь прикрытию.
Кондрат ответил:
— Вас понял. Иду на помощь!
Бомбардировщики уже накрыли цель, выходят из атаки, собираясь в боевые порядки. Истребители прикрытия ведут неравный бой с «мессерами». Это наиболее ответственный момент для бомбардировщиков: разрозненные, они могут стать добычей неожиданных атак истребителей врага. Так и есть: с большой высоты к группе бомбардировщиков устремилось две пары «мессеров».
— Внимание: атакую! — дал команду Кондрат и кинулся наперерез. Прежде всего необходимо отразить удар ведущего, отвести опасность от бомбардировщиков.
Солнце было за спиной Кондрата, в его лучах «мессеры» отлично видны. На фюзеляже ведущего на желтом фоне красовался черный дракон.
«Черный дракон, червоный туз — один черт», — подумал Кондрат. А у него был совсем другой талисман: в кармане, у самого сердца, с самого первого дня войны хранилась фотокарточка: улыбающийся трехлетний Димка правой рукой обхватил шею мамы, а левой — отца. Слава богу, Нила с сыном вырвалась из-под бомб немцев, сейчас в глубоком тылу. А вот с братом уже никогда не встретится: погиб Коля в блокированном Ленинграде.
«Черный дракон» отчетливо отпечатался в прицеле, и Кондрат нажал гашетку. Фашист заметил атаку, но рывок его уже не мог спасти: оставляя шлейф дыма, переваливаясь, «мессершмитт» полетел вниз.
Вскоре еще один «мессершмитт» рухнул на землю. Бомбардировщики уже сомкнулись плотным строем, взяли курс на свою территорию. В эти тяжелые, напряженные минуты боя командир ни на секунду не забывал про четверку «фокке-вульфов», которая пока держалась на высоте, в стороне, и не вступала в бой. Он несколько раз предупреждал своих по радио:
— Следите за «фоккамий
— Не упускайте «тупорылых!» — так называли эти самолеты наши летчики.
Емельян Филаретович знал: на «Фокке-Вульфах-190» мощное вооружение — пушки, крупнокалиберные пулеметы. Одной очереди достаточно, чтобы самолет разрубить на части. Да и сидят там, видно, не новички, вон как выжидают, не ввязываются в драку.
Но вот и они ринулись в атаку. Рассчитывали, что, увлеченные боем, советские летчики их не заметят. Но Кондрат и его друзья ждали этого момента. И фактор «внезапности» повернулся против немцев: уже через мгновенье, сманеврировав, советские истребители атаковали «тупорылых».
В воздухе завертелась смертельная «карусель». И тут Кондрат увидел «червоного туза». Он кидался из стороны в сторону, умело маневрировал, удачно уходил из-под удара и сам атаковал. Его «хвост» прикрывали сразу двое, а то и трое. Ясно было: он здесь главный. Зайти ему в хвост не так просто. Значит, надо идти в лобовую.
— Следи за «тузом», иду в лобовую,— бросил Кондрат ведомому Майорову.
Лобовая атака — самая страшная в воздушном бою. Она длится всего несколько секунд, но в эти короткие секунды в полной мере проявляется воля человека, твердость его характера, его убеждений. В лобовой побеждает, как правило, более спокойный, более сильный духом.
Самолеты неслись навстречу друг другу. Кондрат видел, как округлый нос «фокке-вульфа» словно надувался, быстро увеличиваясь в размерах. Вот он уже совсем близко. Пора отворачивать. Но немец не отворачивал... Кондрат крепко сжал ручку: он решился на крайность. И в то же мгновенье понял: нервы немца не выдержали, нос «фокке-вульфа» взметнулся вверх, плоскости машины на мгновенье наискось перечеркнули его смотровое стекло. Кондрат нажал гашетку. Но прежде чем понять — попал или промазал, — он увидел, как слева метнулся сноп трассирующих пуль, которые точно «прошили» фюзеляж «червоного туза»: это Саша Майоров, прикрывавший командира, довершил атаку. Делая разворот, Кондрат увидел, как, кувыркаясь, сбитый самолет падал вниз, а над ним покачивался белый купол парашюта.
Времени для наблюдения не было. Бой был еще в разгаре. На помощь «фокке-вульфам» спешила четверка «мессеров». Но они опоздали: еще два горящих «фокке-вульфа» уже лежали на земле. Теперь нетрудно было справиться и с «мессерами».
В этом бою группа Кондрата сбила шесть истребителей противника, не потеряв ни одного своего.
А на земле летчиков ждала интересная встреча. На командный пункт привели сбитого «червоного туза». Высокий, худощавый, с глубокими холодными глазами, аккуратными рыжими усиками. Надменный, самоуверенный. Ледяным взглядом обвел комнату, лица наших летчиков. Даже страха во взгляде не заметно, видно, не боится расстрела, надеется, что в плену жизнь сохранит.
— Садитесь,— указал ему Кондрат на табуретку.
Стоит. Не двигается с места. И вдруг спрашивает:
— Кто меня сбил?
Кондрат бросает взгляд на коренастого, совсем юного Майорова: тот хитро улыбается.
— Вот он.
Немец косит глаза на младшего лейтенанта, брезгливо морщится.
— Этот юнец меня сбить не мог.
— Почему?
— Вам, конечно, известно, что я из группы «Рихт-гофен». В эту группу берут только асов. Я начал свой путь еще в Исиайии...
— В Испании? Мне довелось там встречаться с одним «червоным тузом»...
Немец от удивления широко раскрывает свои голубые холодные глаза...

Авиация — удел молодых. И тут уж ничего не попишешь. Как ни велики твои заслуги, а приходит срок, и надо прощаться с небом. Двадцать семь лет летной службы! Три тысячи часов провел Емельян Филаретович в воздухе, летал на 18 типах самолетов, в основном на истребителях, в том числе и реактивных.
В годы Великой Отечественной войны более трехсот раз вылетал на боевые задания, 77 раз со своими воспитанниками он вступал в бой с вражескими самолетами, шестнадцать из них сбил лично. А сам не был сбит ни разу. Командовал полком, дивизией, его грудь украшают орден Ленина, Золотая Звезда Героя Советского Союза, четыре ордена Красного Знамени, много других орденов и медалей. Ему присвоено звание генерал-майора авиации.
В его полку начинали боевой путь многие прославленные летчики. Александр Иванович Майоров — тот самый Саша Майоров! — за большие боевые заслуги также удостоен звания Героя Советского Союза. И сейчас служит в авиации, подполковник.
Прекрасный истребитель, Герой Советского Союза Филипп Косолапов сейчас возглавляет колхоз в родном селе на Черниговщине.
Грустной была последняя встреча Кондрата с Соболевым. Он был замечательным воздушным бойцом, успешно закончил войну, тоже Герой Советского Союза. Небо было его стихией, его радостью, его жизнью. После войны Соболев продолжал летать, но вскоре трагически погиб.
Так и он, генерал Кондрат: сколько раз смотрел смерти в глаза, а чуть не погиб в мирное время на тренировочном самолете. Чудом выжил.
Пришлось оставить летную работу. Воспитывал молодых летчиков в Киевском высшем военном авиацион-но-инженерном училище.
В 1973 году генерал Кондрат ушел в запас.